Мексиканскую художницу Фриду Кало можно назвать «легендарной» не только потому, что она действительно знаменита, и даже не потому, что до сих пор людей привлекает не только искусство Фриды, но и невероятная история ее жизни… «Легендарной» Фриду стоит назвать еще и потому, что легенду о себе она начала создавать еще при жизни и старательно формировала до самой смерти, добавляя все новые красочные мазки.
Американские феминистки считают Фриду Кало своей предтечей, ее поднимают на щит лесбиянки и геи, при жизни ее причисляли к своему лагерю даже «папа римский сюрреализма» Андре Бретон, хотя саму Фриду надуманность и наигранность сюрреализма всегда раздражала. Шумные сборища сюрреалистов казались ей ребячеством, и однажды в сердцах она обвинила их в том, что «такие вот интеллектуальные сукины дети расчистили дорогу всем Гитлерам и Муссолини».
Фрида Кало родилась в Мехико в 1907году. Она - третья дочь Гулермо и Матильды Кало. Отец - фотограф, по происхождению – еврей, родом из Германии. Мать – испанка, рожденная в Америке.
В шесть лет Фрида заболела полиомелитом, после чего осталась хромота. «Фрида – деревянная нога» – жестоко дразнили ее сверстники. А она, наперекор всем, плавала, играла с мальчишками в футбол и даже занималась боксом. На ногу натягивала по 3–4 чулка, чтобы выглядела, как здоровая. Физический дефект помогали скрывать брюки, а после замужества – длинные национальные платья, какие до сих пор носят в штате Оахакаю.
В 15 лет она поступила в «Препараторию» (Национальную подготовительную школу) с целью изучать медицину. Из 2000 учащихся в этой школе было всего 35 девушек. Фрида сразу же стала в школе авторитетом, создав с восемью другими учащимися закрытую группу «Качучас». Ее поведение часто называли эпатажным.
В Препаратории произошла ее первая встреча с будущим мужем, известным мексиканским художником Диего Риверой, с 1921 по 1923 работавшим в Подготовительной школе над росписью «Созидание».
В 18 лет Фрида попала в тяжелую аварию, повреждения от которой включали перелом позвоночника, перелом ключицы, сломанные ребра, сломанный таз, одиннадцать переломов в правой ноге, раздробленную и вывихнутую правую стопу, вывихнутое плечо. Кроме того, живот и матка были проколоты металлическим перилом, что поставило под угрозу возможность иметь детей. Она год была прикована к кровати, а проблемы со здоровьем остались на всю жизнь. Впоследствии Фриде пришлось перенести несколько десятков операций, месяцами не выходя из больниц. Несмотря на горячее желание, она так и не смогла стать матерью.
Именно после трагедии она впервые попросила у отца кисти и краски. Для Фриды сделали специальный подрамник, позволявший писать лежа. Под балдахином кровати прикрепили большое зеркало, чтобы она могла видеть себя. Первой картиной был автопортрет, что навсегда определило основное направление творчества: «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего».
Американские феминистки считают Фриду Кало своей предтечей, ее поднимают на щит лесбиянки и геи, при жизни ее причисляли к своему лагерю даже «папа римский сюрреализма» Андре Бретон, хотя саму Фриду надуманность и наигранность сюрреализма всегда раздражала. Шумные сборища сюрреалистов казались ей ребячеством, и однажды в сердцах она обвинила их в том, что «такие вот интеллектуальные сукины дети расчистили дорогу всем Гитлерам и Муссолини».
Фрида Кало родилась в Мехико в 1907году. Она - третья дочь Гулермо и Матильды Кало. Отец - фотограф, по происхождению – еврей, родом из Германии. Мать – испанка, рожденная в Америке.
В шесть лет Фрида заболела полиомелитом, после чего осталась хромота. «Фрида – деревянная нога» – жестоко дразнили ее сверстники. А она, наперекор всем, плавала, играла с мальчишками в футбол и даже занималась боксом. На ногу натягивала по 3–4 чулка, чтобы выглядела, как здоровая. Физический дефект помогали скрывать брюки, а после замужества – длинные национальные платья, какие до сих пор носят в штате Оахакаю.
В 15 лет она поступила в «Препараторию» (Национальную подготовительную школу) с целью изучать медицину. Из 2000 учащихся в этой школе было всего 35 девушек. Фрида сразу же стала в школе авторитетом, создав с восемью другими учащимися закрытую группу «Качучас». Ее поведение часто называли эпатажным.
В Препаратории произошла ее первая встреча с будущим мужем, известным мексиканским художником Диего Риверой, с 1921 по 1923 работавшим в Подготовительной школе над росписью «Созидание».
В 18 лет Фрида попала в тяжелую аварию, повреждения от которой включали перелом позвоночника, перелом ключицы, сломанные ребра, сломанный таз, одиннадцать переломов в правой ноге, раздробленную и вывихнутую правую стопу, вывихнутое плечо. Кроме того, живот и матка были проколоты металлическим перилом, что поставило под угрозу возможность иметь детей. Она год была прикована к кровати, а проблемы со здоровьем остались на всю жизнь. Впоследствии Фриде пришлось перенести несколько десятков операций, месяцами не выходя из больниц. Несмотря на горячее желание, она так и не смогла стать матерью.
Именно после трагедии она впервые попросила у отца кисти и краски. Для Фриды сделали специальный подрамник, позволявший писать лежа. Под балдахином кровати прикрепили большое зеркало, чтобы она могла видеть себя. Первой картиной был автопортрет, что навсегда определило основное направление творчества: «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего».
Главный герой живописи Кало — она сама. Почти с каждой картины из-под черной галочки сросшихся бровей сосредоточенно смотрят карие глаза. Этот медитативный, как у буддистских идолов, взгляд не имеет ничего общего с европейской портретной традицией. Не «зеркало души», а знак и символ. Все, что, судя по репродукциям, делала с холстом и красками эта женщина, можно было бы обозвать экспрессивным сюрреализмом с этническими мотивами. Только незачем.
В 22 года, наперекор всему и всем, Фрида Кало поступает в самый престижный институт Мексики - Национальную подготовительную школу.
Любовь
Их первая встреча произошла тогда, когда Фрида, еще подростком, увидела Диего Риверу расписывающим стены Высшей подготовительной школы. Он поразил ее детское воображение, она выслеживала его, дразнила «старым Фасто», старалась привлечь внимание и однажды, словно предвосхитив их общее будущее, заявила школьным друзьям: «Я непременно выйду замуж за этого macho и рожу от него сына».
В то время Диего был «первым парнем» среди мексиканских живописцев того времени, и только Альфаро Сикейрос мог соперничать с ним. Он был искренним коммунистом, борцом с буржуазией, популярным среди простого люда оратором. В Советстком Союзе Ривера был особенно популярен в 60-е годы, но имя его жены всегда конспиративно умалчивалось. Конечно, из-за Льва Давидовича Троцкого, дружбу с которым Диего простили, а Фриде почему-то – нет.
Диего был огромен и толст. Растущие клочьями волосы, выпученные от возбуждения или наоборот прикрытые набрякшими веками глаза. Сам себя Ривера любил изображать в виде толстобрюхой лягушки с чьим-то сердцем в руке. Его всегда обожали женщины, Диего отвечал взаимностью, но как-то признался: «Чем сильнее я люблю женщин, тем сильнее хочу заставить их страдать».
Их семейная жизнь бурлила страстями. Они не всегда могли быть вместе, но никогда — врозь. Их связывали отношения, по словам одного из друзей, «страстные, одержимые и порой мучительные». В 1934 году Диего Ривера изменил Фриде с ее младшей сестрой Кристиной, позировавшей ему. Сделал это открыто, понимая, что оскорбляет жену, но отношений с ней порывать не хотел. Удар для Фриды был жестоким. Гордячка, она своей болью не желала делиться ни с кем — только выплеснула ее на холст. Получилась картина, быть может, самая трагичная в ее творчестве: обнаженное женское тело, иссеченое кровавыми ранами. Рядом с ножом в руке, с равнодушным лицом - тот, кто нанес эти раны.
Муки и творчество
К творчеству самой Фриды есть несколько подходов, но нельзя не признать, что в ее работах проявлялись жестокость и известная доля бесстыдства, свойственные этой выдающейся женщине. На полке в ее кабинете среди книг по анатомии, физиологии и психологии (она серьезно изучала медицину, вникала в теорию Фрейда, даже стала первой в Мексике подвергнувшейся психоанализу) находился предмет, словно перенесенный туда из кунсткамеры: как напоминание о неродившихся детях, стоял сосуд с заспиртованным человеческим эмбрионом.
«В моей жизни было две аварии: одна - когда автобус врезался в трамвай, другая - это Диего», - любила повторять Фрида. Последняя измена Риверы - адюльтер с ее младшей сестрой Кристиной - почти добила ее. В 1939 году они развелись. Позднее Диего сознается: «Мы были женаты 13 лет и всегда друг друга любили. Фрида даже научилась принимать мою неверность, но не могла понять, почему я выбираю тех женщин, которые меня недостойны, или тех, которые уступают ей... Она предполагала, что я был порочной жертвой собственных желаний. Но это - ложь во спасение - думать, что развод положит конец страданиям Фриды. Разве она не будет страдать дальше?»
Меру ее страданий можно попытаться определить по картинам того периода. Одна кровавая заметка из газетной уголовной хроники натолкнула Фриду на сюжет маленькой картинки: на кровати в центре желтой комнаты, исколотая кинжалами, в крови - мертвая женщина, проститутка, рядом - ухмыляющийся сутенер. На суде он сказал в свое оправдание: «Это всего лишь несколько укольчиков!» Ставшую названием картины фразу художница поместила на ленточке, которую пара голубей, белый и черный, держали в своих клювах.
И смех, и грех
Странное чувство юмора, напоминающее смех висельника, всегда было присуще Фриде. «Нет ничего дороже смеха, - писала она, - с его помощью можно оторваться от себя, стать невесомой». А в другом месте отмечала, что «наиболее смешная вещь в мире - это трагедия».
Ее муж тоже любил смех, двусмысленные шутки, розыгрыши, а больше всего - свои дикие россказни. Он вводил ими в заблуждение друзей, например Илью Эренбурга, который использовал его басни о Мексике в романе «Хулио Хуренито». Байки об увлечении молодого Риверы каннибализмом у многих вызывали оторопь. А Сикейрос любил рассказывать историю о гигантской ароматной клубнике, взращенной на обильно удобренной человеческими экскрементами грядке. Это был единственный продукт питания, доступный бедному студенту Ривере, от употребления которого он и стал суперменом.
Еще Ривера часто рассказывал, что, когда его мать ожидала появления на свет очередного ребенка, трехлетний Диего сидел возле привокзального склада и всю ночь ждал посылки с братом. К утру будущий живописец-разоблачитель понял, что взрослые его обманули. Тут ему попалась беременная мышка, он нашел ножницы и, после жестокой операции, прибежав к матери, уже родившей ребенка, предъявил «доказательство» обмана. Испуганная мать закричала, что родила монстра, и много позже Фрида не раз повторяла, что «Диего - монстр и святой в одном лице».
Черты характера мексиканцев сбивали с толку европейских интеллектуалов, которых, как заметил знаменитый кубист Брак, «чувства деформируют, мысли, естественно, формируют». Сбился с пути даже Лев Троцкий, быстро освоившийся под лучами жаркого ацтекского солнца. Не устоял, влюбился, как лицеист, в жену друга Диего. Ей, бывшей в состоянии войны с мужем, это было только на руку, к тому же Фрида искренне восхищалась «Великим человеком» и многого ждала от общения с ним. Истинной жертвой этой мимолетной любовной эскапады стала только верная, старомодная и скучная Наталья Седова. Она слишком всерьез восприняла взбрыкивание стареющего позера, но Лев Давыдович недолго терпел фантасмагорию «Синего дома». Он говорил, что Мексика показалась им с Натальей «иной планетой». И вскоре, поссорившись с гостеприимными хозяевами, переехал в другой дом, где то, что «ожидалось», случилось.
Фрида и Диего, задержанные, но вскоре отпущенные, через несколько лет после трагедии, уже вновь обретя друг друга, в унисон рассказывали гостям, что политубежище для Троцкого они выхлопотали исключительно для того, чтобы заманить его в ловушку и убить. Что только можно было услышать от этой подогретой текилой парочки! Даже совершенно фантастическую версию, будто попытки Диего убить Троцкого были следствием всепоглощающей ревности. Но так или иначе, а имя Фриды Кало навсегда останется в биографии Троцкого как имя его последней любви.
Не менее, чем Льва Давидовича, Фрида восхищала Андре Бретона, - он находил ее творчество достойным своего любимого детища - сюрреализма и пытался рекрутировать Фриду в армию сюрреалистов. Очарованный мексиканским простонародным бытом и искусными ремесленниками, Бретон организовал после возвращения в Париж выставку «Вся Мексика» и пригласил для участия Фриду Кало. Парижские снобы, пресытившиеся своими же выдумками, без особого воодушевления посетили выставку кустарных поделок, но образ Фриды оставил глубокий след в памяти богемы. Марсель Дюшан, Василий Кандинский, Пикабиа, Тцара, поэты-сюрреалисты и даже Пабло Пикассо, который дал в честь Фриды обед и подарил ей одну «сюрреалистическую» серьгу, - все оценили уникальность и загадочность этой особы. А знаменитая Эльза Скьяпарелли, любительница всего необычного и шокирующего, увлеклась ее образом настолько, что создала платье «Мадам Ривера». Но шумиха не ввела Фриду в заблуждение относительно места ее живописи в глазах всех этих «сукиных детей». Она не позволила Парижу адаптировать себя, осталась, как и всегда, в «не-иллюзии».
Фрида оставалась Фридой, не поддаваясь ни на какие приманки новых течений или веяний моды. В ее действительности абсолютно реален только Диего. «Диего - это все, все, что живет в минутах не-часов, не-календарей и пустых не-взглядов, - это он».
Они вторично сыграли свадьбу в 1940 году, спустя год после развода, и оставались вместе до ее смерти.
То, что в последние годы XX века Фрида Кало стала предметом культа, рационально необъяснимо. Она не героиня-феминистка и, конечно, не эталон для подражания. Мучительно страдающая от любовной зависимости, из-за разрушенного, принесенного в жертву непонятному языческому богу тела, тем не менее она представляет собой идеал женщины, чей жизненный путь видится образцом сопротивления, воли, настойчивости. «Дерево надежды, стой прямо!» - эти строки из ее дневника звучат, как девиз.
Незадолго до смерти ей ампутировали правую ногу, ее мучения превратились в пытку, но она нашла в себе силы, чтобы открыть последнюю выставку весной 1953 года. Незадолго до назначенного часа собравшиеся услышали вой сирен. Это на санитарной машине, сопровождаемой эскортом мотоциклистов, прибыла виновница торжества. Из госпиталя, после операции. Ее внесли на носилках и поместили на кровать в центре зала. Фрида шутила, пела свои любимые сентиментальные песенки под аккомпанемент оркестра «Марьячи», курила и пила, надеясь, что алкоголь поможет снять боль.
Тот незабываемый перфоманс потряс фотографов, репортеров, поклонников, так же как и последний посмертный 13 июля 1954 года, когда с ее телом, завернутым в знамя мексиканской коммунистической партии, в зал крематория пришли проститься толпы поклонников.
Мощный порыв горячего воздуха из открытых дверей, где стояла печь, поднял ее невесомое тело почти вертикально, взвил волосы в сверкающий ореол, и присутствующим показалось, что ее губы сложились в соблазнительную и насмешливую улыбку.
Ее картины висят в Лувре, Музее современного искусства в Нью-Йорке, продаются за миллионы долларов. Эта женщина стала одним из кумиров XX века, Голливуд борется за право экранизации ее воспоминаний, по ее воспоминаниям создаются балеты, ей посвящаются поэмы, а дневник, напечатанный факсимиле, постоянно переиздается...
В 22 года, наперекор всему и всем, Фрида Кало поступает в самый престижный институт Мексики - Национальную подготовительную школу.
Любовь
Их первая встреча произошла тогда, когда Фрида, еще подростком, увидела Диего Риверу расписывающим стены Высшей подготовительной школы. Он поразил ее детское воображение, она выслеживала его, дразнила «старым Фасто», старалась привлечь внимание и однажды, словно предвосхитив их общее будущее, заявила школьным друзьям: «Я непременно выйду замуж за этого macho и рожу от него сына».
В то время Диего был «первым парнем» среди мексиканских живописцев того времени, и только Альфаро Сикейрос мог соперничать с ним. Он был искренним коммунистом, борцом с буржуазией, популярным среди простого люда оратором. В Советстком Союзе Ривера был особенно популярен в 60-е годы, но имя его жены всегда конспиративно умалчивалось. Конечно, из-за Льва Давидовича Троцкого, дружбу с которым Диего простили, а Фриде почему-то – нет.
Диего был огромен и толст. Растущие клочьями волосы, выпученные от возбуждения или наоборот прикрытые набрякшими веками глаза. Сам себя Ривера любил изображать в виде толстобрюхой лягушки с чьим-то сердцем в руке. Его всегда обожали женщины, Диего отвечал взаимностью, но как-то признался: «Чем сильнее я люблю женщин, тем сильнее хочу заставить их страдать».
Их семейная жизнь бурлила страстями. Они не всегда могли быть вместе, но никогда — врозь. Их связывали отношения, по словам одного из друзей, «страстные, одержимые и порой мучительные». В 1934 году Диего Ривера изменил Фриде с ее младшей сестрой Кристиной, позировавшей ему. Сделал это открыто, понимая, что оскорбляет жену, но отношений с ней порывать не хотел. Удар для Фриды был жестоким. Гордячка, она своей болью не желала делиться ни с кем — только выплеснула ее на холст. Получилась картина, быть может, самая трагичная в ее творчестве: обнаженное женское тело, иссеченое кровавыми ранами. Рядом с ножом в руке, с равнодушным лицом - тот, кто нанес эти раны.
Муки и творчество
К творчеству самой Фриды есть несколько подходов, но нельзя не признать, что в ее работах проявлялись жестокость и известная доля бесстыдства, свойственные этой выдающейся женщине. На полке в ее кабинете среди книг по анатомии, физиологии и психологии (она серьезно изучала медицину, вникала в теорию Фрейда, даже стала первой в Мексике подвергнувшейся психоанализу) находился предмет, словно перенесенный туда из кунсткамеры: как напоминание о неродившихся детях, стоял сосуд с заспиртованным человеческим эмбрионом.
«В моей жизни было две аварии: одна - когда автобус врезался в трамвай, другая - это Диего», - любила повторять Фрида. Последняя измена Риверы - адюльтер с ее младшей сестрой Кристиной - почти добила ее. В 1939 году они развелись. Позднее Диего сознается: «Мы были женаты 13 лет и всегда друг друга любили. Фрида даже научилась принимать мою неверность, но не могла понять, почему я выбираю тех женщин, которые меня недостойны, или тех, которые уступают ей... Она предполагала, что я был порочной жертвой собственных желаний. Но это - ложь во спасение - думать, что развод положит конец страданиям Фриды. Разве она не будет страдать дальше?»
Меру ее страданий можно попытаться определить по картинам того периода. Одна кровавая заметка из газетной уголовной хроники натолкнула Фриду на сюжет маленькой картинки: на кровати в центре желтой комнаты, исколотая кинжалами, в крови - мертвая женщина, проститутка, рядом - ухмыляющийся сутенер. На суде он сказал в свое оправдание: «Это всего лишь несколько укольчиков!» Ставшую названием картины фразу художница поместила на ленточке, которую пара голубей, белый и черный, держали в своих клювах.
И смех, и грех
Странное чувство юмора, напоминающее смех висельника, всегда было присуще Фриде. «Нет ничего дороже смеха, - писала она, - с его помощью можно оторваться от себя, стать невесомой». А в другом месте отмечала, что «наиболее смешная вещь в мире - это трагедия».
Ее муж тоже любил смех, двусмысленные шутки, розыгрыши, а больше всего - свои дикие россказни. Он вводил ими в заблуждение друзей, например Илью Эренбурга, который использовал его басни о Мексике в романе «Хулио Хуренито». Байки об увлечении молодого Риверы каннибализмом у многих вызывали оторопь. А Сикейрос любил рассказывать историю о гигантской ароматной клубнике, взращенной на обильно удобренной человеческими экскрементами грядке. Это был единственный продукт питания, доступный бедному студенту Ривере, от употребления которого он и стал суперменом.
Еще Ривера часто рассказывал, что, когда его мать ожидала появления на свет очередного ребенка, трехлетний Диего сидел возле привокзального склада и всю ночь ждал посылки с братом. К утру будущий живописец-разоблачитель понял, что взрослые его обманули. Тут ему попалась беременная мышка, он нашел ножницы и, после жестокой операции, прибежав к матери, уже родившей ребенка, предъявил «доказательство» обмана. Испуганная мать закричала, что родила монстра, и много позже Фрида не раз повторяла, что «Диего - монстр и святой в одном лице».
Черты характера мексиканцев сбивали с толку европейских интеллектуалов, которых, как заметил знаменитый кубист Брак, «чувства деформируют, мысли, естественно, формируют». Сбился с пути даже Лев Троцкий, быстро освоившийся под лучами жаркого ацтекского солнца. Не устоял, влюбился, как лицеист, в жену друга Диего. Ей, бывшей в состоянии войны с мужем, это было только на руку, к тому же Фрида искренне восхищалась «Великим человеком» и многого ждала от общения с ним. Истинной жертвой этой мимолетной любовной эскапады стала только верная, старомодная и скучная Наталья Седова. Она слишком всерьез восприняла взбрыкивание стареющего позера, но Лев Давыдович недолго терпел фантасмагорию «Синего дома». Он говорил, что Мексика показалась им с Натальей «иной планетой». И вскоре, поссорившись с гостеприимными хозяевами, переехал в другой дом, где то, что «ожидалось», случилось.
Фрида и Диего, задержанные, но вскоре отпущенные, через несколько лет после трагедии, уже вновь обретя друг друга, в унисон рассказывали гостям, что политубежище для Троцкого они выхлопотали исключительно для того, чтобы заманить его в ловушку и убить. Что только можно было услышать от этой подогретой текилой парочки! Даже совершенно фантастическую версию, будто попытки Диего убить Троцкого были следствием всепоглощающей ревности. Но так или иначе, а имя Фриды Кало навсегда останется в биографии Троцкого как имя его последней любви.
Не менее, чем Льва Давидовича, Фрида восхищала Андре Бретона, - он находил ее творчество достойным своего любимого детища - сюрреализма и пытался рекрутировать Фриду в армию сюрреалистов. Очарованный мексиканским простонародным бытом и искусными ремесленниками, Бретон организовал после возвращения в Париж выставку «Вся Мексика» и пригласил для участия Фриду Кало. Парижские снобы, пресытившиеся своими же выдумками, без особого воодушевления посетили выставку кустарных поделок, но образ Фриды оставил глубокий след в памяти богемы. Марсель Дюшан, Василий Кандинский, Пикабиа, Тцара, поэты-сюрреалисты и даже Пабло Пикассо, который дал в честь Фриды обед и подарил ей одну «сюрреалистическую» серьгу, - все оценили уникальность и загадочность этой особы. А знаменитая Эльза Скьяпарелли, любительница всего необычного и шокирующего, увлеклась ее образом настолько, что создала платье «Мадам Ривера». Но шумиха не ввела Фриду в заблуждение относительно места ее живописи в глазах всех этих «сукиных детей». Она не позволила Парижу адаптировать себя, осталась, как и всегда, в «не-иллюзии».
Фрида оставалась Фридой, не поддаваясь ни на какие приманки новых течений или веяний моды. В ее действительности абсолютно реален только Диего. «Диего - это все, все, что живет в минутах не-часов, не-календарей и пустых не-взглядов, - это он».
Они вторично сыграли свадьбу в 1940 году, спустя год после развода, и оставались вместе до ее смерти.
То, что в последние годы XX века Фрида Кало стала предметом культа, рационально необъяснимо. Она не героиня-феминистка и, конечно, не эталон для подражания. Мучительно страдающая от любовной зависимости, из-за разрушенного, принесенного в жертву непонятному языческому богу тела, тем не менее она представляет собой идеал женщины, чей жизненный путь видится образцом сопротивления, воли, настойчивости. «Дерево надежды, стой прямо!» - эти строки из ее дневника звучат, как девиз.
Незадолго до смерти ей ампутировали правую ногу, ее мучения превратились в пытку, но она нашла в себе силы, чтобы открыть последнюю выставку весной 1953 года. Незадолго до назначенного часа собравшиеся услышали вой сирен. Это на санитарной машине, сопровождаемой эскортом мотоциклистов, прибыла виновница торжества. Из госпиталя, после операции. Ее внесли на носилках и поместили на кровать в центре зала. Фрида шутила, пела свои любимые сентиментальные песенки под аккомпанемент оркестра «Марьячи», курила и пила, надеясь, что алкоголь поможет снять боль.
Тот незабываемый перфоманс потряс фотографов, репортеров, поклонников, так же как и последний посмертный 13 июля 1954 года, когда с ее телом, завернутым в знамя мексиканской коммунистической партии, в зал крематория пришли проститься толпы поклонников.
Мощный порыв горячего воздуха из открытых дверей, где стояла печь, поднял ее невесомое тело почти вертикально, взвил волосы в сверкающий ореол, и присутствующим показалось, что ее губы сложились в соблазнительную и насмешливую улыбку.
Ее картины висят в Лувре, Музее современного искусства в Нью-Йорке, продаются за миллионы долларов. Эта женщина стала одним из кумиров XX века, Голливуд борется за право экранизации ее воспоминаний, по ее воспоминаниям создаются балеты, ей посвящаются поэмы, а дневник, напечатанный факсимиле, постоянно переиздается...
Статья о Фриде Кало в Википедии
Картины Фриды Кало
Пипл.Ру о Фриде
Фильм о Фриде Кало
Сайт памяти Фриды Кало
Комментариев нет:
Отправить комментарий